Главная » 2013 » Июнь » 8 » Эстонские мифы о "советской оккупации". Часть 1.
17:18
Эстонские мифы о "советской оккупации". Часть 1.
Эстонские политики своим хамским приравниванием советской символики к нацистской
меня очень сильно разозлили. Так, что я отложил в сторону и своих
партизан, и обещанные френдам заказные посты (заранее извиняюсь перед
заказчиками) и принялся за эстонскую историю «советской оккупации».
Поле
деятельности оказалось богатым; от безнаказанности эстонские историки
потеряли всякий стыд и начали заниматься столь откровенными
фальсификациями, что просто диву даешься.
Вот ими мы и займемся.
Как
известно, период с июня 1940-го по лето 1941-го в современной Эстонии
называют «первой советской оккупацией». Официальная версия, настойчиво
пропагандируемая эстонскими историками и политикам на международной
арене, гласит, что после присоединения Эстонии к Советском Союзе в
республике немедленно был развернут беспричинный и массовый террор
против населения. Описывая события «первой советской оккупации»,
эстонские историки выделяют следующие темы:
- репрессии с момента включения Эстонии в СССР и до июньской депортации 1941 года; - июньскую депортацию 1941 года; - репрессии первых месяцев войны вплоть до оккупации страны немецкими войсками.
Рассмотрим эти сюжеты в том же порядке.
1. Репрессии до июньской депортации 1941 года.
Рассказ
об ужасах советской оккупации эстонские историки все как один начинают с
описания массовых арестов и расстрелов, проведение которых началось-де
немедленно и которые якобы приобрели массовый характер. «Советский Союз
начал подготовку к развязыванию террора еще до оккупации Эстонии
советскими войсками, - пишет премьер-историк Март Лаар. – Как и в других
местах, целью коммунистического террора было подавление на корню
зачатков всякого сопротивления и рассеивание в народе массового страха,
что сделало бы невозможным широкое движение сопротивление и в будущем. К
повальному террору в Эстонии прибавилось так же планомерное истребление
национальной элиты, т.е. видных людей и активистов, и обессиливание
эстонского народа как нации… Тюрьмы наполнились заключенными. Местами
заключения с особо мрачной славой были подвал Каве в Таллинне на
Пярнусском шоссе и центральная контора госбезопасности на улице Пагари.
Здесь умерло от пыток значительное количество арестованных…» В
официальной «Белой книге» эти события, как уже упоминалось,
характеризуются как «геноцид эстонского народа».
Однако
количественные характеристики «геноцида» эстонские историки называют
неохотно. Это неудивительно, поскольку цифры эти, мягко говоря, не
впечатляют. Март Лаар утверждает, что «в течение первого оккупационного
года в Эстонии было арестовано около 8000 человек, из которых не менее
1950 человек было приговорено к смерти еще в Эстонии». В коллективной
работе «Обзор периода оккупации», размещенной на сайте эстонского Музея
оккупации, приводятся немного иные данные: «В 1940 году в Эстонии были
арестовано около 1000, а в 1941 году – около 6000 человек. Подавляющее
большинство из них были признаны виновными и отправлены в тюремные
лагеря СССР, где большинство из них погибло, или было казнено. По
имеющимся данным, по крайней мере, 250 человек из заключенных в 1940
году были казнены… из заключенных 1941 года были казнены более 1600
человек».
Из уже упоминавшейся «Белой книги» можно узнать, что
«в течение первой советской оккупации было арестовано около 8000
человек, из которых, по меньшей мере, 1950 были казнены в Эстонии». В
другом месте этой же работы уточняется, что за шесть месяцев 1940 г.
было арестовано, «по меньшей мере, 1082 человека», а в 1941 г. было
зарегистрировано 1622 смертных приговора. Наконец, в подготовленном
комиссией историков при президенте Эстонии «Заключении» говорится, что
«в 1940 году НКВД арестовал почти 1000 граждан и жителей Эстонской
республики, а в 1941 г. НКВД и НКГБ арестовали около 6000 человек… По
имеющимся данным, из числа арестованных в 1940 году по крайней мере, 250
человек были казнены… из арестованных в 1941 году более 1600 были
казнены».
Как видим, эстонские историки занимают практически
консолидированную позицию: от 7 до 8 тысяч арестованных, из которых
около 2 тысяч было казнено. Конечно, на массовые репрессии и, тем более,
на геноцид, это не тянет. Восемь тысяч арестованных за один календарный
год; от 0,6 до 0,7% от общего населения республики – чтобы назвать это
геноцидом, нужно обладать чрезвычайно буйным воображением.
Самое
интересное, однако, заключается в том, что и эти маловпечатляющие
данные являются сильно завышенными. Для того, чтобы это понять, следует
сравнить их с извлеченной из фондов НКВД-МГБ статистикой.
Начнем
с приговоренных к высшей мере наказания. Нам говорят, что в 1940 – 1941
году в Эстонии было казнено около 2000 человек. Однако согласно
обнародованной российским историком Олегом Мозохиным подробной
статистике репрессивной деятельности советских органов госбезопасности,
за 1940 год во всем Советском Союзе к смертной казни было осуждено 1863
человека. В 1941 году число приговоренных к высшей мере увеличилось до
23786 человек , из которых лишь 8001 человек были казнены по
политическим мотивам , причем большая часть смертных приговоров была
вынесена после начала Великой Отечественной войны.
Проведя
простейшие вычисления, мы обнаружим, что за год «первой советской
оккупации Эстонии» (с июня 1940-го по июнь 1941-го) во всем необъятном
Союзе было казнено от двух до трех тысяч человек. И что же, подавляющее
большинство составляли эстонцы? А как же присоединенные к СССР
одновременно с Эстонией Латвия и Литва – там что, никого не
расстреливали? А действовавшие на Западной Украине оуновцы – их что, не
казнили? И во всех остальных союзных республиках действовал мораторий на
смертную казнь?
Давайте предположим, что современные эстонские
историки говорят правду, и после присоединения к СССР в республике
действительно было арестовано 8 тысяч человек. Сколько из них могли
расстрелять? Общесоюзный коэффициент расстрелянных в мирное время –
около 1,5% процентов от общего числа арестованных (табличка с подробными
вычислениями в пост не влезла, но вы уж мне поверьте на слово). Для 8
тысяч это – 120 человек. Конечно, мы не можем исключать, что, во-первых,
в первой половине 1941 года соотношения расстрелянных и арестованных
могло несколько увеличиться и что, во-вторых, в только что
присоединенной к Советскому Союзу Эстонии коэффициент расстрелянных мог
быть выше, чем в «старых» союзных республиках. Однако даже введение этих
поправок несущественно увеличит абсолютное число расстрелянных. Ни о
1850 расстрелянных, о которых говорят одни эстонские историки, ни о
1950, о которых твердят другие, не идет и речи.
Эти цифры –
абсолютно недостоверны. Более того, они абсурдны. Эстонские историки
это, по всей видимости, понимают. Об этом свидетельствует тот факт, что в
уже упоминавшейся коллективной работе «Обзор периода оккупации» помимо
ритуальной цифры в 1850 расстрелянных, мы можем обнаружить гораздо более
правдоподобные данные. Авторы «Обзора» обращают внимание, что смертные
приговоры в Эстонии в 1940 – 1941 гг. выносились не гражданскими судами,
а военными трибуналами – сначала трибуналом Ленинградского военного
округа, а затем трибуналом войск НКВД Прибалтийского округа. При этом
дела вместе с предложениями о наказании прокуратура направляла
одновременно и трибуналам, и Особому совещанию НКВД СССР. Всего же «в
1940 – 1941 гг. особые трибуналы, действовавшие в Эстонии, приговорили к
смерти, по крайней мере, 300 человек, примерно половину из которых –
еще до начала войны».
Итак, согласно авторам «Обзора», с июня
1940 по июнь 1941 гг. к высшей мере наказания в Эстонии были приговорены
150 человек. Мы, к сожалению, не знаем, из каких документов взята эта
цифра, однако она несравненно более адекватно соотносится как с
общесоюзной статистикой по смертным приговорам и с приведенными выше
расчетным данным по Эстонии.
Конечно, найдутся люди, которые
будут говорить, что казнь даже 150 невинных людей – преступление и в
преступлении этой виноват непосредственно Кремль. Таким людям можно
заметить, что, во-первых, между казнью 1950 и 150 человек все-таки
существует весьма и весьма существенная разница. Если бы разницы не
существовало, у эстонских историков не было бы нужды фальсифицировать
численность расстрелянных. Во-вторых, почему это казненных следует
считать невиновными?
Не будем углубляться в дискуссии, казнили
ли в СССР невиновных (безусловно, казнили) и каково было среди казенных
соотношение виновных и невиновных. Подобные дискуссии интересны, но
малопродуктивны. Давайте просто посмотрим, кого, собственно говоря,
советские военные трибуналы в Эстонии приговаривали в смерти. Сделать
это мы можем благодаря эстонским историкам, которые в приложениях к
изданной в 2006 году в Таллине книге «Эстония, 1940 – 1945» опубликовали
достаточно подробный, хотя, разумеется, неполный список лиц, приговоренных к смертной казни советскими трибуналами.
Сделали это они для того, чтобы еще продемонстрировать преступления
советских «оккупационных» властей – а результат получился прямо
противоположный.
Вот два эстонца, приговоренные 11 декабря 1940
г. к высшей мере наказания военным трибуналом ПрибОВО – Александр Пилтер
и Вело Весилоо. Оба 1919 года рождения, оба служили в 22-м Эстонском
территориальном корпусе РККА, но дезертировали из него и пытались
убежать в Финляндию. Можно их назвать невиновными?
Вот Владимир
Лебедев, осужденный 5 января 1941 г. Белогвардейский офицер, воевал в
армии Деникина, с 1932 года – осведомитель эстонской тайной полиции в
Петсери. Невиновный?
Арвед Лаане, командир 42-го стрелкового
полка 22-го Эстонского корпуса. Похитил казенные деньги (5000 крон),
пытался с ними скрыться, но был арестован в ресторане. Невинная овечка?
Питер
Таранадо, бывший офицер царской армии, после революции – командир 2-го
Петроградского полка Красной Армии. Перешел на сторону белых, воевал в
армии генерала Юденича, в Эстонии сотрудничал с местной политической
полицией, а во время советско-финской войны 1939 – 1940 гг. собирался
отправиться в Финляндию, чтобы воевать с большевиками.
Эвальд
Мадиссон, секретный агент эстонской тайной полиции, а после
присоединения Эстонии к Советскому Союзу – секретный сотрудник НКВД. О
том, что служил в тайной полиции он, естественно от руководства НКВД
утаил; кроме того, передавал начальству дезинформацию.
Ханс
Педак, эстонский военный, кавалер Креста Свободы. Во время так
называемой «войны за независимость» в 1919 году командовал
подразделением, занимавшимся расстрелами военнопленных красноармейцев.
Я
процитировал лишь одну страницу списка; однако в целом картина ясна.
Во-первых, вовсе не все расстрелянные (и не все арестованные) были
эстонцами. Это ставит крест столь важных для эстонских историков и
политиков рассуждениях о геноциде. Во-вторых, назвать эти расстрелы
произвольными и необоснованными достаточно сложно. http://a-dyukov.livejournal.com/56263.html
Приветствую Вас Гость | RSS
