Главная » 2013 » Июнь » 8 » Елена Сенявская. Красная Армия в Европе в 1945 году. Старые и новые стереотипы восприятия в России и на Западе
20:31
Елена Сенявская. Красная Армия в Европе в 1945 году. Старые и новые стереотипы восприятия в России и на Западе
ЧАСТЬ 2
На противоречия политических установок до и после вступления на вражескую территории обращали внимание и сами политработники.
Об
этом свидетельствует выступление 6 февраля 1945 г. начальника
Политуправления 2-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта А.Д.
Окорокова на совещании работников отдела агитации и пропаганды фронта и
Главпура РККА о морально-политическом состоянии советских войск на
территории противника: «...Вопрос о ненависти к врагу. Настроение людей
сейчас сводится к тому, что говорили, мол, одно, а теперь получается
другое. Когда наши политработники стали разъяснять приказ № 006, то
раздавались возгласы: не провокация ли это? В дивизии генерала Кустова
при проведении бесед были такие отклики: «Вот это политработники! То нам
говорили одно, а теперь другое!»
Причем, надо прямо сказать,
что неумные политработники стали рассматривать приказ № 006 как поворот в
политике, как отказ от мести врагу. С этим надо повести решительную
борьбу, разъяснив, что чувство ненависти является нашим священным
чувством, что мы никогда не отказывались от мести, что речь идёт не о
повороте, а о том, чтобы правильно разъяснить вопрос.
Конечно,
наплыв чувств мести у наших людей огромный, и этот наплыв чувств привел
наших бойцов в логово фашистского зверя и поведет дальше в Германию. Но
нельзя отождествлять месть с пьянством, поджогами. Я сжег дом, а раненых
помещать негде. Разве это месть? Я бессмысленно уничтожаю имущество.
Это не есть выражение мести. Мы должны разъяснить, что все имущество,
скот завоеваны кровью нашего народа, что все это мы должны вывезти к
себе и за счет этого в какой-то мере укрепить экономику нашего
государства, чтобы стать еще сильнее немцев.
Солдату надо
просто разъяснить, сказать ему просто, что мы завоевали это и должны
обращаться с завоеванным по-хозяйски. Разъяснить, что если ты убьёшь в
тылу какую-то старуху немку, то гибель Германии от этого не ускорится.
Вот немецкий солдат — уничтожь его, а сдающегося в плен отведи в тыл.
Направить чувство ненависти людей на истребление врага на поле боя. И
наши люди понимают это. Один сказал, что мне стыдно за то, что я раньше
думал — сожгу дом и этим буду мстить.
Наши советские люди
организованные и они поймут существо вопроса. Сейчас имеется
постановление ГКО о том, чтобы всех трудоспособных немцев-мужчин от 17
до 55 лет мобилизовать в рабочие батальоны и с нашими офицерскими
кадрами направлять на Украину и в Белоруссию на восстановительные
работы. Когда мы по-настоящему воспитаем у бойца чувство ненависти к
немцам, тогда боец на немку не полезет, ибо ему будет противно. Здесь
нам нужно будет исправить недостатки, направить чувство ненависти к
врагу по правильному руслу» [29].
И
действительно, пришлось немало потрудиться для изменения
сформировавшейся ходом самой войны и предшествующей политической работы
установки армии на месть Германии. Пришлось опять разводить в сознании
людей понятия «фашист» и «немец».
«Политотделы ведут большую
работу среди войск, объясняют, как надо вести себя с населением, отличая
неисправимых врагов от честных людей, с которыми нам, наверное, ещё
придется много работать. Кто знает, может быть, еще придется им помогать
восстанавливать все то, что разрушено войной, — писала весной 1945 г.
работник штаба 1-й гвардейской танковой армии Е.С.Катукова. — Сказать по
правде, многие наши бойцы с трудом принимают эту линию тактичного
обращения с населением, особенно те, чьи семьи пострадали от гитлеровцев
во время оккупации.
Но дисциплина у нас строгая. Наверное,
пройдут годы, и многое изменится. Будем, может быть, даже ездить в гости
к немцам, чтобы посмотреть на нынешние поля боев. Но многое до этого
должно перегореть и перекипеть в душе, слишком близко еще все то, что мы
пережили от гитлеровцев, все эти ужасы» [30].
Разного
рода «чрезвычайные происшествия и аморальные явления» в частях
наступающей Красной Армии тщательно фиксировались особыми отделами,
военными прокурорами, политработниками, по возможности пресекались и
строго наказывались. Впрочем, бесчинствовали в основном тыловики и
обозники. Боевым частям было просто не до того — они воевали. Их
ненависть выплескивалась на врага вооруженного и сопротивляющегося. А с
женщинами и стариками «сражались» те, кто старался быть подальше от
передовой.
Вспоминая бои в Восточной Пруссии, Лев Копелев,
бывший политработник, впоследствии писатель и диссидент, рассказывал: «Я
не знаю статистики: сколько там было среди наших солдат негодяев,
мародеров, насильников, не знаю. Я уверен, что они составляли ничтожное
меньшинство. Однако именно они и произвели, так сказать, неизгладимое
впечатление» [31].
Следует
отметить, что многие солдаты и офицеры сами решительно боролись с
грабежами и насилиями. Их пресечению способствовали и суровые приговоры
военных трибуналов. По данным военной прокуратуры, «в первые месяцы 1945
г. за совершенные бесчинства по отношению к местному населению было
осуждено военными трибуналами 4148 офицеров и большое количество
рядовых. Несколько показательных судебных процессов над военнослужащими
завершились вынесением смертных приговоров виновным» [32].
В
то же время если мы обратимся к документам немецкой стороны, то увидим,
что еще до начала войны против СССР было заранее объявлено, что «в
борьбе с большевизмом нельзя строить отношения с врагом на принципах
гуманизма и международного права» [33], тем
самым изначально допускались любые нарушения международного права в
будущих отношениях германских войск к мирному населению и советским
военнопленным.
Как один из многочисленных примеров программных
заявлений немецкого руководства процитируем Указ Гитлера как Верховного
Главнокомандующего вермахта от 13 мая 1941 г. о военном судопроизводстве
на войне с Советским Союзом: «За действия против вражеских гражданских
лиц, совершенные военнослужащими вермахта и вольнонаемными, не будет
обязательного преследования, даже если деяние является военным
преступлением или проступком... Судья предписывает преследование деяний
против местных жителей в военно-судебном порядке лишь тогда, когда речь
идёт о несоблюдении воинской дисциплины или возникновении угрозы
безопасности войск» [33].
Или
вспомним знаменитую «Памятку немецкого солдата» (ставшую одним из
документов обвинения на Нюрнбергском процессе), где звучали такие
«гуманные» призывы: «Помни и выполняй: 1) ...Нет нервов, сердца, жалости
— ты сделан из немецкого железа... 2) ...Уничтожь в себе жалость и
сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед
тобой старик или женщина, девочка или мальчик... 3) ...Мы поставим на
колени весь мир... Германец — абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать
судьбы Англии, России, Америки... уничтожай всё живое, сопротивляющееся
на твоем пути... Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир» [34].
В
этом состояла политика фашистского руководства Германии по отношению к
«расово неполноценным народам», к числу которых оно относило и славян.
В
отношении немецкого населения или военнопленных советское руководство
никогда не ставило перед своей армией такого рода задач. Следовательно,
мы можем говорить именно о единичных (особенно по сравнению с действиями
немецкой стороны) нарушениях международного права в ведении войны.
Причем все эти явления были стихийными, а не организованными и со всей
строгостью пресекались советским армейским командованием. И всё же, как
отмечал немецкий историк Рейнхард Рюруп, в терпящей поражение Германии
«страх и ужас по отношению к советским войскам были распространены в
значительно большей степени, чем в отношении англичан или американцев.
Действительно, в первые дни прихода Красной Армии ее бойцами допускались
значительные эксцессы, ограбления, насилие.
Публицист Э.Куби
не ошибался, когда, оглядываясь назад, заявлял, что советские солдаты
могли бы вести себя и как «карающая небесная рать», руководствуясь одной
лишь ненавистью к немецкому населению.
Многие немцы более или
менее определённо знали, что именно произошло в Советском Союзе, и
поэтому опасались мести или расплаты той же монетой. Немецкий народ в
действительности может считать себя счастливым — его не постигло
правосудие» [35].
Говоря о
масштабах изнасилований в зоне ответственности советских войск, следует
привести отрывок из доклада военного прокурора 1-го Белорусского фронта о
выполнении директивы Ставки ВГК № 11072 и Военного Совета 1-го
Белорусского фронта № 00384 об изменении отношения к немецкому населению
по состоянию на 5 мая 1945 г.: «Выполняя указания Военного Совета
фронта, военная прокуратура фронта систематически следит за выполнением
директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного Совета Фронта
об изменении отношения к немецкому населению. Приходится констатировать,
что факты грабежей, насилий и прочих незаконных действий со стороны
наших военнослужащих в отношении местного немецкого населения не только
не прекратились, но даже в период с 22 апреля по 5 мая продолжали иметь
довольно широкое распространение.
Я привожу цифры,
характеризующие это положение по 7 армиям нашего фронта: общее
количество бесчинств со стороны военнослужащих в отношении местного
населения, зафиксированных по этим 7 армиям, 124, из них: изнасилований
немецких женщин — 72, грабежей — 38, убийств — 3, прочих незаконных
действий — 11» [36].
Подчеркнём,
что это данные по 7 армиям фронта, штурмующего Берлин, в самый разгар
городских боёв, то есть 908,5 тыс. чел. личного состава на начало
Берлинской операции, из числа которых 37,6 тыс. составили безвозвратные и
141,9 тыс. санитарные потери [37], — и лишь
72 случая изнасилований за две недели! Учитывая, что в дальнейшем число
изнасилований и «прочих бесчинств», согласно материалам военной
прокуратуры и трибуналов, пошло на снижение, цифра в 100 тыс. жительниц
Берлина, подвергшихся «надругательствам советских варваров», мягко
говоря, не вытанцовывается. Не говоря уже о двух миллионах.
При
этом по свидетельству Осмара Уайта, действия советской администрации по
налаживанию жизни немецкого гражданского населения (сразу после
завершения боев!) были куда эффективнее, чем у ее западных коллег. «В
конце первого дня моего пребывания в Берлине, - записал он в своем
дневнике, - я был уверен, что город мертв. Человеческие существа не
могли жить в этой ужасающей груде мусора.
К концу первой недели мои представления начали меняться.
Общество
стало оживать среди развалин. Берлинцы начали получать пищу и воду в
количествах, достаточных для того, чтобы выжить. Всё больше и больше
людей были заняты на общественных работах, проводимых под руководством
русских.
Благодаря русским, имеющим большой опыт борьбы с
подобными проблемами в своих собственных опустошённых городах,
распространение эпидемий было поставлено под контроль.
Я
убеждён в том, что Советы в те дни сделали больше для того, чтобы дать
Берлину выжить, чем смогли бы сделать на их месте англо-американцы.
Русские
методы поддержания порядка и достижения результатов в самом
существенном не имели такого сдерживающего фактора, как прекраснодушие.
Они понимали психологию массы и знали, что чем быстрее берлинцы
вдохновятся идеей помочь самим себе, тем лучше будет для всех. Через
несколько дней после капитуляции они поддержали идею выпуска газет.
Затем восстановили радиовещание, разрешили организацию развлекательных
мероприятий и объявили, что утвердят создание профсоюзов и
демократических политических партий...» [4].
Далее
он пишет, акцентируя внимание на реакции самих немцев: «Радио, газеты,
политика, концерты... Русские мудро подпитывали возрождение в пустыне
отчаяния. Они проявили великодушие к последователям чудовища, лежавшего в
своей берлоге под горами щебня. Но берлинцы не смотрели на мир так, как
этого хотелось бы русским. Везде был слышен шепот: «Слава Богу, что вы -
британцы и американцы — пришли сюда. Русские — это животные, они
отобрали у меня все, что было... они насилуют, воруют и расстреливают…»»
[4].
В этой связи стоит привести
рассказ одного ветерана, минометчика Н.А. Орлова, потрясенного
поведением немцев (и немок) в 1945 г.: «Никто в минбате не убивал
гражданских немцев. Наш особист был «германофил». Если бы такое
случилось, то реакция карательных органов на подобный эксцесс была бы
быстрой. По поводу насилия над немецкими женщинами. Мне кажется, что
некоторые, рассказывая о таком явлении, немного «сгущают краски». У меня
на памяти пример другого рода.
Зашли в какой-то немецкий
город, разместились в домах. Появляется фрау, лет 45, и спрашивает
«герра коменданта». Привели ее к Марченко. Она заявляет, что является
ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин для сексуального
(!!!) обслуживания русских солдат. Марченко немецкий язык понимал, а
стоявшему рядом со мной замполиту Долгобородову я перевел смысл
сказанного немкой. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку
прогнали, вместе с её готовым к обслуживанию «отрядом».
Вообще,
немецкая покорность нас ошеломила. Ждали от немцев партизанской войны,
диверсий. Но для этой нации порядок — «Орднунг» — превыше всего. Если ты
победитель — то они «на задних лапках», причем осознанно и не по
принуждению. Вот такая психология.
Ещё раз говорю, я не помню,
чтобы кто-то из моей роты изнасиловал немку. В минроте народу немного,
такие бы «деяния» рано или поздно, стали бы известными для своих
товарищей. Язык мой — враг мой, кто-нибудь из своих бы сболтнул чего,
главное — чтобы не особисту...» [38].
Продолжая тему «немецкой покорности», следует привести еще несколько документов.
В
донесении замначальника Главного Политического управления Красной Армии
Шикина в ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александрову от 30 апреля 1945 г. об отношении
гражданского населения Берлина к личному составу войск Красной Армии
говорилось: «Как только наши части занимают тот или иной район города,
жители начинают постепенно выходить на улицы, почти все они имеют на
рукавах белые повязки. При встрече с нашими военнослужащими многие
женщины поднимают руки вверх, плачут и трясутся от страха, но как только
убеждаются в том, что бойцы и офицеры Красной Армии совсем не те, как
им рисовала их фашистская пропаганда, этот страх быстро проходит, все
больше и больше населения выходит на улицы и предлагает свои услуги,
всячески стараясь подчеркнуть свое лояльное отношение к Красной Армии» [39].
Практичных немцев больше всего волновал вопрос о снабжении продовольствием, ради него они готовы были буквально на все.
Так,
некий доктор медицины Калистурх в разговоре со своими коллегами по
вопросу отношения Красной Армии к немецкому населению заявил: «Нельзя
скрывать, что я лично видел нехорошее отношение отдельных русских солдат
к нашим женщинам, но я говорил, что в этом виновата война, а самое
главное то, что наши солдаты, и особенно эсэсовцы вели себя по отношению
к русским женщинам гораздо хуже. — И тут же без перехода добавил: -
Меня очень волновал продовольственный вопрос...» [40].
Один
чиновник в разговоре с другим сказал: «Русские начали не совсем хорошо,
часы с меня сняли, но если нормы дадут, то проживем и без часов» [39].
Наконец,
следует отметить интересную реакцию населения одного из районов Берлина
в связи с распространившимся слухом о прекращении выдачи
продовольствия.
4 июня 1945 г. И.Серов докладывал Л.Берия: «28
мая в районе Пренцлаунсберг из одного дома был произведён выстрел в
дежурного красноармейца комендатуры. Выброшенным на место нарядом часть
жителей этого дома была взята в комендатуру, в связи с чем был пущен
слух, что Красная Армия прекратит выдачу продовольствия населению. После
этого в комендатуру явилось несколько делегаций от района с просьбой на
площади публично расстрелять 30-40 заложников, но выдачу продовольствия
не прекращать. Населению этого района было предложено разыскать
виновного и доставить в комендатуру» [40].
Поведение союзников: «женщины как добыча»
На
Западе постоянно муссируется тезис о «бесчинствах» Красной Армии на
занятой ею территории Германии. Между тем документы показывают, что в
западных зонах оккупации отнюдь не было той идиллии, образ которой
сегодня внушается немецкому, да и всему западному сознанию.
Радиообращение Эйзенхауэра «Мы приходим победителями!» вполне четко
подразумевало и «право победителей», и «горе побежденным».
В
докладе 7-го отделения Политотдела 61-й армии 1-го Белорусского фронта
от 11 мая 1945 г. «О работе американской армии и военных властей среди
немецкого населения» сообщалось: «Американским солдатам и офицерам
запрещено общаться с местным населением. Этот запрет, однако,
нарушается. За последнее время было до 100 случаев изнасилования, хотя
за изнасилование получается расстрел» [42].
Особенно отличились негритянские части.
В
конце апреля 1945 г. немецкий коммунист Ганс Ендрецкий, освобожденный
из тюрьмы западными союзниками, сообщал о положении в зоне Германии,
оккупированной американскими войсками: «Большая часть оккупационных
войск в районе Эрлангена до Бамберга и в самом Бамберге были
негритянские части. Эти негритянские части расположились, главным
образом, в тех местах, где оказывалось большое сопротивление. Мне
рассказывали о таких бесчинствах этих негров, как ограбление квартир,
отнятие предметов украшения, разорение жилых помещений и нападения на
детей.
В Бамберге перед зданием школы, где были расквартированы
эти негры, лежали три расстрелянных негра, которые несколько времени
тому назад были расстреляны военно-полицейским патрулем за то, что
напали на детей. Но также и белые регулярные американские войска
проделывали подобные бесчинства...» [42].
О.А. Ржешевский приводит данные, согласно которым в армии США, где после
вступления на территорию Германии резко возросло число изнасилований,
за это преступление и за убийства было казнено 69 чел. [43]
Интересные
свидетельства оставил австралийский военный корреспондент Осмар Уайт,
который в 1944-1945 гг. находился в Европе в рядах 3-й американской
армии под командованием Джорджа Патона. Его дневники и газетные статьи
легли в основу книги «Дорога победителя: свидетельство очевидца Германии
1945 года» (Conquerors' Road: An Eyewitness Account of Germany 1945) [44],
где приводится много нелестных характеристик поведению американских
солдат в побежденной Германии. Книга была написана еще в 1945 г., но
тогда издатели отказались от ее публикации из-за содержащейся в ней
критики оккупационной политики союзников. Она увидела свет лишь в конце
XX в.
В ней О.Уайт, в частности, писал: «После того как боевые
действия переместились на немецкую землю, солдатами фронтовых частей и
теми, кто следовал непосредственно за ними, было совершено немало
изнасилований. Количество их зависело от отношения к этому старших
офицеров. В некоторых случаях личности нарушителей были установлены, они
были отданы под суд и наказаны. Юристы держались скрытно, но
признавали, что за жестокие и извращенные половые акты с немецкими
женщинами некоторые солдаты были расстреляны (особенно в тех случаях,
когда это были негры). Однако я знал, что многие женщины были
изнасилованы и белыми американцами. Никаких акций против преступников
предпринято не было» [44].
И далее — подробно, с деталями, с приведением мнений самих немецких женщин:
«На
одном участке фронта один довольно заслуженный командующий остроумно
заметил: «Совокупление без беседы не является братанием!» Другой офицер
как-то сухо заметил по поводу приказа о недопустимости «братания»:
«Определенно, это впервые в истории, когда серьезное усилие прилагается
для того, чтобы лишить солдат права на женщин в побежденной стране».
Вероятно,
наиболее заслуживающая доверия характеристика ситуации была дана
интеллигентной австрийкой средних лет из Бад-Хомбурга: «Разумеется,
солдаты берут женщин... После оккупации этого города на протяжении
многих ночей нас будили солдаты, стуча в двери и требуя Fraulen. Иногда
они врывались в дом силой. Иногда женщинам удавалось спрятаться или
убежать». Я спросил ее, знала ли она женщин, которых и в самом деле
изнасиловали.
Она задумалась на мгновение и ответила: «Нет, не
думаю, что это случалось часто. Вы должны помнить, что сейчас, в отличие
от тех времен, когда нацистские идеи еще не получили распространения,
немецких женщин не ужасает мысль о том, что мужчина может применить к
ним насилие. Они боятся, это правда. Но они больше боятся того, что их
изобьют, чем то, что их изнасилуют. Сами увидите. Если ваши солдаты
будут достаточно терпеливы, они увидят, что немецкие женщины довольно
покорны».
«Запрет на братание» (no-fraternisation rule),
провозглашенный сразу же после вступления американцев на немецкую
территорию, так никогда и не действовал. Он был абсурдно искусственным, и
ввести его в действие было просто невозможно. Первоначально он был
направлен на предотвращение сожительства британских и американских
солдат с немецкими женщинами. Но как только закончились бои и войска
были размещены по местам постоянной дислокации, значительное количество
офицеров и солдат, особенно из состава военной администрации, начало
завязывать с немецкими женщинами отношения всех категорий — от хождения к
проституткам, до нормальных и благородных романов.
Одна
берлинская прачка так высказалась по этому поводу: «Девочки Гитлера
очень скоро затащат ваших солдат в постель и заставят их забыть о
приказах. Они не считают, что в этом есть что-то неправильное. Они
получат удовольствие и после посмеются и пошутят. В траханье нет ничего
плохого. Сами увидите — скоро они станут спать с неграми и евреями!»
Безупречные
арийские девственницы, может, когда-то и подписывались на нацистские
идеологические журналы, однако их пуританские принципы не смогли
пережить полового воздержания.
После нескольких убогих и
бессмысленных военных судов над козлами отпущения «запрет на братание»
превратился в пустой звук. Насколько я знаю, солдаты из американской
дивизии, которая освободила Бухенвальд в апреле, спали с немками уже к
концу мая. Они сами хвастались этим. Когда лагерь расчистили и
превратили в центр для перемещенных лиц, ряды бараков, в которых сотни
восточноевропейцев умерли от голода и болезней, были обставлены
награбленной в Веймаре мебелью и превращены в бордель. Он процветал и
снабжал лагерь бесчисленными консервами и сигаретами» [44].
А
вот свидетельство одной из немецких женщин о поведении французов:
«Когда же в мае 1945 года война окончилась, появились «освободители» —
это были молодые французские офицеры, — то от радостного ощущения конца
войны сразу же не осталось и следа. Многие женщины подверглись нападению
и были изнасилованы. Так начался мир!» [45]
Другой «французский» пример касается периода активных боевых действий.
Согласно
докладу сенатора от штата Миссури Джеймса Эстланда, сделанному в сенате
США (17 июля 1945 г.) 23 апреля 1945 г., «за первый день пребывания
французских войск в Штутгарте было зарегистрировано 1198 случаев
изнасилований немецких женщин».
Сенатор сообщил, что
сенегальские солдаты, входившие в туземные части французской армии, в
течение пяти дней изнасиловали несколько сотен женщин, загнанных в
штутгартскую подземку. В те дни в полиции оказалось несколько заявлений
об убийствах женщин, совершаемых людьми в чалмах [46].
Досталось
от «туземцев» и итальянцам. При взятии союзническими войсками
итальянского города Монте-Кассино в первых числах июня 1944 г., за
несколько дней до высадки союзников в Нормандии, марокканские гумьеры из
состава Французского экспедиционного корпуса совершили множественные
преступления в отношении местного населения, включавшие изнасилования,
убийства и пытки.
В окрестных селах они изнасиловали всех
женщин и девочек в возрасте от 11 до 86 лет, числом около 3000.
Несколько сотен женщин погибли в результате группового изнасилования.
Было убито 800 итальянских мужчин, пытавшихся защитить своих женщин.
Кроме
того, марокканцы насиловали и юношей. Эти преступления стали известны в
Италии под названием «мароккинат» — «действия, совершенные
марокканцами» [46].
Впоследствии
чернокожие американские войска, размещенные в Неаполе, имели свободный
доступ к итальянским женщинам с разрешения своего начальства [47].
А
вот несколько сообщений американской и английской прессы,
процитированных в вышедшей в 1946 г. в США брошюре Остина Эппа
«Изнасилование женщин завоеванной Европы».
Живописуя, как
водится, «зверства большевиков» (изнасилованные монахини, беременные в
родильных домах, малолетние девочки и даже мальчики, и т.п.), он тем не
менее признает масштаб насилий в западной оккупационной зоне:
«Сильвестер Михельфельдер, лютеранский пастор, писал в Christian
Century: «Толпы безнаказанных бандитов в английской и американской форме
грабят поезда. Женщин и девочек насилуют на глазах у всех. Их
заставляют ходить голыми... »
Приветствую Вас Гость | RSS
